Марина абрамович 2018
Ретроспектива Марины Абрамович открылась во Флоренциии
В Палаццо Строцци открылась глобальная ретроспектива классика перформанса Марины Абрамович «The Cleaner», которая включила более 100 работ. В экспозицию вошли видео, фотографии, инсталляции, объекты и даже ранняя живопись, созданные с середины 1960-х годов. На выставке можно увидеть реконструкции избранных перформансов художницы, созданных группой волонтеров под ее руководством.
Каждый перформанс Абрамович — это испытание на прочность, исследование возможностей человеческого тела и духа. Во многих акциях она тестирует не только себя, но и публику, порой вскрывая самые темные стороны человеческой природы. В раннем перформансе «Ритм 0» она позволила зрителям делать с ней всё что угодно, в том числе резать ее одежду, колоть шипами, а один посетитель чуть ее не пристрелил. В «Ритме 5» — чудом не сгорела, лежа в звезде из огня, потеряв сознание от дыма. В «Балканском барокко», посвященном трагедии войны в Югославии, перемыла 1500 костей. Более трех месяцев она просидела в музее МоМА, играя в «гляделки» с посетителями своей выставки. А в галерее Шона Келли прожила несколько дней без еды и воды.
Искусство Абрамович почти всегда связано с болью. В одном из интервью она призналась, что хочет делиться с людьми своим знанием о природе боли и страдания, а в своих перформансах пытается показать, как их преодолеть. На протяжении всего своего творческого пути сама она поддерживает образ мученицы, то ли святой, то ли ведьмы.
В перформансе «Кухня V», который показан во флорентийском Museo dell’Opera del Duomo, Абрамович предстает в образе Терезы Авильской, левитирующий посреди кухонных котлов. Как и многие акции художницы, он имеет отношение к ее биографии. По ее словам, кухня была тем местом, где она делилась самыми сокровенными мыслями со своей бабушкой, которая была очень религиозна. Когда Марине было шесть лет, она однажды пошла с бабушкой в церковь и захотела стать святой, выпив всю воду из купели.
Выставка во Флоренции — это далеко не первая ретроспектива художницы за последнее время. Волна мощных показов прокатилась по Европе и Америке, начиная с Нью-Йоркского МоМА, где в 2010 году открылся самый первый, организованный Клаусом Бизенбахом. Выставку «The Cleaner» уже показали в Бонне и Стокгольме. Сама художница объясняет, что ей было нужно очиститься от груза прошлого.
Эта «перезагрузка» также необходима ей для новой выставки, о которой заранее написали все арт-медиа, — в 2020 году Абрамович откроет экспозицию в Королевской академии искусств в Лондоне, где ее новые перформансы скорее будут напоминать чудеса. Анонсируется, что она должна так зарядиться электричеством, что будет способна зажечь свечу, просто указав на нее, а в случае ошибки перформансистка может умереть.
Marina Abramović
«Dragon Heads»
2018
New York, Abramović LLC
Courtesy of Marina Abramović Archives
Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«Artist Portrait with a Candle (C)»
from the series Places of Power
2013
Courtesy of Marina Abramović Archives
© Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«The Artist is Present»
2010
New York, Abramović LLC. Courtesy of Marina Abramović Archives and Sean Kelly, New York
Photography by Marco Anelli
Courtesy of Marina Abramović Archives Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«The Artist is Present»
2010
New York, Abramović LLC. Courtesy of Marina Abramović Archives and Sean Kelly, New York
Photography by Marco Anelli
Courtesy of Marina Abramović Archives Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«The Kitchen V. Holding the Milk»
2009
Amsterdam, LIMA Foundation
Courtesy of Marina Abramović Archives and LIMA
Special thanks to Galleria Lia Rumma Milano/Napoli
Marina Abramović
«Portrait with Golden Mask»
2009
Amsterdam, LIMA Foundation
Courtesy of Marina Abramović Archives e LIMA
© Marina Abramović
Courtesy of the Marina Abramović Archives
Marina Abramović
«The House with the Ocean View»
2002-2017
New York, Abramović LLC
Courtesy of Marina Abramović Archives e Sean Kelly, New York
Ph. Attilio Maranzano
Courtesy of Marina Abramović Archives Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«Stromboli III / Volcano»
2002
Napoli, Galleria Lia Rumma
Courtesy of Marina Abramović Archives and Lia Rumma Gallery, Milan
Ph: Paolo Canevari. Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«Stromboli III / Volcano»
2002
Napoli, Galleria Lia Rumma
Courtesy of Marina Abramović Archives and Lia Rumma Gallery, Milan
Ph: Paolo Canevari. Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«Balkan Baroque / Bones»
1997
New York, Abramović LLC
Courtesy of Marina Abramović Archives e LIMA
© Marina Abramović. Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«The Onion»
1995
Amsterdam, LIMA Foundation
Courtesy of Marina Abramović Archives and LIMA, Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović / Ulay
«Anima Mundi / Pietà»
1983–2002
© Marina Abramović and Ulay
Courtesy of Marina Abramović Archives and Galleria Lia Rumma Milano/Napoli
Ulay / Marina Abramović
«Rest Energy»
1980
Amsterdam, LIMA Foundation
Courtesy of Marina Abramović Archives and LIMA
© Ulay / Marina Abramović
Courtesy of Marina Abramović Archives. Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«Freeing the Voice»
1975
New York, Abramović LLC
Courtesy of Marina Abramović Archives and Lisson Gallery, London
Marina Abramović by SIAE 2018
Ulay / Marina Abramović
«Relation in Movement. The Van»
1975–1980
Lyon, Musée d’art contemporain de Lyon
Collection of Museum Lyon
Courtesy of Marina Abramović Archives. Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«Rhythm 5»
1974/2011
Amsterdam, LIMA Foundation
Courtesy of Marina Abramović Archives and Lisson Gallery, London
Ph. Nebojsa Cankovic
Courtesy of Marina Abramović Archives. Marina Abramović by SIAE 2018
Marina Abramović
«Rhythm 10»
1973/2017
New York, Abramović LLC
Courtesy of Marina Abramović Archives
© Marina Abramović
Marina Abramović
«Black Clouds Coming»
1970
New York, Abramović LLC
Courtesy of Marina Abramović Archives Marina Abramović by SIAE 2018
Марина абрамович 2018
Войти
в Палаццо Строцци, во Флоренции, открылась выставка художницы, мастера перформанса Марины Абрамович
21 сентября во флорентийском Палаццо Строцци открылась выставка Марины Абрамович. The Cleaner — это большая ретроспектива художницы, которая обьединяет сто ее самых известных работ: видео, фотографии, картины, объекты, инсталляции и архивные материалы перформансов с 1970-х до 2000-х годов.
Ретроспектива Абрамович — серия выставок, которые ежегодно проходят во Дворце Строцци: здесь уже показали большие ретроспективы Ай Вэйвэя и Билла Виола. Проект The Cleaner до этого был показан в Стокгольме и Лондоне — в 2016 и 2017 годах. Выставка пользуется большим вниманием: так, в Стокгольме посетители стояли в очереди по 3-4 часа ежденевно. В центре проекта — перформанс The Cleaner, во время которого Марина Абрамович приглашает к участию публику. Тем временем 23 сентября стало известно, что на художницу напали во время открытия этой выставки: некто ударил Абрамович по голове картиной с ее изображением. Директор музея Артуро Галансино сообщил, что художница не пострадала и теперь хочет выяснить мотивы нападавшего
во время раздачи автографов мужчина, находившийся в группе поклонников 71-летней художницы, вдруг ни с того ни с сего ударил ее картиной. По иронии судьбы на холсте была изображена сама Абрамович.
Обидчика пожилой артистки сразу же арестовали – им оказался 51-летний чех. Он объяснил, что сам нарисовал портрет Абрамович, а нападение на женщину назвал своим собственным перформансом.
Не гуманный способ для выражения негативного отношения к творчеству художницы.
.Выставка продлится с 21 сентября 2018 по 20 января 2019 во Флоренции.
Искусство Абрамович почти всегда связано с болью. В одном из интервью она призналась, что хочет делиться с людьми своим знанием о природе боли и страдания, а в своих перформансах пытается показать, как их преодолеть. На протяжении всего своего творческого пути сама она поддерживает образ мученицы, то ли святой, то ли ведьмы.
В перформансе «Кухня V», который показан во флорентийском Museo dell’Opera del Duomo, Абрамович предстает в образе Терезы Авильской, левитирующий посреди кухонных котлов. Как и многие акции художницы, он имеет отношение к ее биографии. По ее словам, кухня была тем местом, где она делилась самыми сокровенными мыслями со своей бабушкой, которая была очень религиозна. Когда Марине было шесть лет, она однажды пошла с бабушкой в церковь и захотела стать святой, выпив всю воду из купели.
Выставка во Флоренции — это далеко не первая ретроспектива художницы за последнее время. Волна мощных показов прокатилась по Европе и Америке, начиная с Нью-Йоркского МоМА, где в 2010 году открылся самый первый, организованный Клаусом Бизенбахом. Выставку «The Cleaner» уже показали в Бонне и Стокгольме. Сама художница объясняет, что ей было нужно очиститься от груза прошлого.
Эта «перезагрузка» также необходима ей для новой выставки, о которой заранее написали все арт-медиа, — в 2020 году Абрамович откроет экспозицию в Королевской академии искусств в Лондоне, где ее новые перформансы скорее будут напоминать чудеса. Анонсируется, что она должна так зарядиться электричеством, что будет способна зажечь свечу, просто указав на нее, а в случае ошибки перформансистка может умереть.
Картинки с выставки.
Marina Abramović
«Dragon Heads»
2018
Marina Abramović / Ulay
«Anima Mundi / Pietà»
1983–2002
Marina Abramović
«The Artist is Present»
2010
Marina Abramović
«The Onion»
1995
Marina Abramović
«Stromboli III / Volcano»
2002
Marina Abramović
«The House with the Ocean View»
2002-2017
Marina Abramović
«Balkan Baroque / Bones»
1997
Marina Abramović
«Stromboli III / Volcano»
2002
Ulay / Marina Abramović
«Rest Energy»
1980
Marina Abramović
«Freeing the Voice»
1975
Marina Abramović
«Rhythm 5»
1974/2011
Marina Abramović
«Rhythm 10»
1973/2017
Marina Abramović
«Black Clouds Coming»
1970
Ulay / Marina Abramović
«Relation in Movement. The Van»
1975–1980
Marina Abramović
«Artist Portrait with a Candle (C)»
from the series Places of Power
2013
http://art-and-houses.ru
Я понимаю,что я чего -то не понимаю. А надо?
Beatrice Magazine
YOU ARE MUSE
Beatrice
Magazine Photo
projects
Ритмы Марины Абрамович
Любой разговор о современном искусстве в конечном итоге сводится к одному имени — Марина Абрамович. Пожалуй, сложно найти человека, который настолько погружен в искусство. На её перформансах плачут, падают в обморок, раздеваются и испытывают эмоции, прежде не знакомые. Абрамович завораживает, она сама — и есть искусство, а посредством перформанса Марина доносит его до окружающих.
Дочь двух югославских партизанов, которых на родине считали национальными героями, росла в семье, где изучали церковные ритуалы и читали французских поэтов. С матерью у Марины были особо сложные отношения, которые во всех деталях были отражены Робертом Уилсоном в его пьесе «Жизнь и смерть Марины Абрамович», где роль матери, Даницы, сыграла сама Марина. Путь Абрамович в искусстве начался с погружение в православные ритуалы и познания своего тела, как объекта, полного эмоций. С одной стороны была мать, заставлявшая Марину учить французский, с другой отец, кумирами которого были Ленин, Сталин и Троцкий, и замыкала это все религиозность семьи. Влияние окружения Абрамович в то время ясно отражено в ранних работах художницы и мастера перформанса.
Детство и молодость Абрамович в Сербии прошли под абсолютным контролем матери, которая после ухода из семьи отца установила в доме военные порядки. О себе в детском возрасте Абрамович рассказывает как об ужасно выглядящей и не менее ужасно одетой девочке. « У меня было детское лицо, покрытое прыщами, огромный нос и мальчишеская стрижка. А моей заветной мечтой в те годы было иметь нос как у Брижит Бардо » , — вспоминает Марина в своем интервью Daily Beast. В 14 лет она пыталась разбить себе нос, чтобы заставить родителей заплатить за её пластическую операцию. Сейчас в это трудно поверить, но Абрамович, не жалеющая и истязающая себя ради искусства, будучи ребенком, боялась крови, а по состоянию здоровья, кровь из раны у нее могла течь невероятно долго. В своем недавнем интервью Dazed перформансистка рассказала, как резала кожу, несмотря на то, что она ясно осознавала, что могла просто истечь кровью до смерти.
« Лезвие стало инструментом для рисования по телу, а кровь — краской. »
До 29 лет Марина жила по правилам строгой матери, 10 часов вечера — комендантский час. « Это было абсолютное безумие, но все мои порезы, хлестания, поджигания, которые могли лишить меня жизни, — всё делалось до 10 вечера, » — вспоминает Абрамович. Такая жизнь в конечном итоге довела Марину до побега, и в 29 лет она покинула родной Белград. Про таких людей, как Марина Абрамович, говорят « родилась не в то время » . Действительно, тогда искусство перформанса было в диковинку, да и зарабатывать им на жизнь было попросту невозможно. Оставшись без денег и без жилья, перформансистка трудилась на нескольких работах, и даже занималась вязанием свитеров.
« Ритм 10 » (1973) Абрамович называет своим первым перформансом. Во время него Марина использовала двадцать ножей и две записывающие кассеты. Она играла в русскую игру « ножички » . Растопырив пальцы руки, Марина в быстром темпе ударяла ножом в промежутки между пальцами. Как только Абрамович резала себя, она брала новый нож и начинала сначала, пытаясь избежать ошибки, ориентируюсь на звуки с записи предыдущей попытки.
« До этого я делала много звуковых инсталляций и экспериментировала со своим телом, но именно « Ритм 10 » стал для меня первым перформансом. Я объединила прошлое и настоящее в одном месте — в месте пореза на своих пальцах. »
« Ритм 5 » (1974) строился на том, что тогда еще молодая « бабушка перформанса » сначала отрезала свои ногти и волосы, бросила их в огонь, который имел форму звезды, после чего легла в центре неё. По причине нехватки кислорода, Абрамович потеряла сознание и перформанс был прерван. Доктор и некоторые из зрителей вытащили Марину из горящего пламени и отправили в госпиталь.
« Ритм 0 » (1974) можно назвать одним из самых известных перформансов Абрамович. Даже те, кто краем уха слышали о Марине, наверняка вспомнят его. Абрамович, не раз рисковала здоровьем, но на « Ритм 0 » под угрозой уже была её жизнь. В комнате находилось 72 предмета и Марина. Пришедшие посмотреть на перформанс, могли сделать с ней все, что им было угодно, используя любой из предметов: от красок и фотокамеры до кнута и пистолета с пулей. Всю ответственность за свою жизнь и здоровье Абрамович брала на себя. В конце перфоманса Марина была раздета, изрезана и исколота шипами роз, но воспользоваться пистолетом так никто и не решился. « Я хотела показать одну вещь: это просто удивительно, насколько быстро человек может вернуться в дикое пещерное состояние, если ему это позволить, » — объясняет Марина.
1975. Имя Марины Абрамович уже известно многим, поклонники её творчества и просто наблюдатели задаются вопросом — « чем же в этот раз удивит Марина? » Во время перформанса « Губы Томаса » (1975) Абрамович вырезала лезвием у себя на животе пятиконечную коммунистку звезду, хлестала себя плетью по спине и 30 минут лежала на куске льда.
Большой и очень значимой главой в жизни и карьере Абрамович стал немецкий перформансист и художник Улай (Уве Лайсипен). В 1976 Марина приехала в Амстердам, тогда и начался их творческий и любовный союз. В начале совместного творчества главной концепцией для них было исследование эго и личности художника. В ряде перформансов Марина и Улай проверяли, на что способны их тела, исследовали женские и мужские принципы, физическую энергию, медитацию и бессловесную коммуникацию.
Во время перформанса « Смерть себя » пара, соприкасаясь ртами, передавала друг другу кислород и вдыхала углекислый газ. Перформанс продлился всего 17 минут, так как оба потеряли сознание.
Другой совместный перформанс Улая и Абрамович « Энергия покоя » (1980) стал очередным опасным и морально тяжелым для художницы. В руках у неё был лук, Улай же натягивал стрелу, нацеленную прямо в сердце Абрамович. « Этот перформанс был одним из самых сложных в моей жизни, потому что не я была ответственна за него » , — рассказывает Марина.
Марина Абрамович и Улай. Энергия покоя. 1980 (twentytwowords.com)
Концепция « Невесомости » Улая и Марина строилась на том, что художник — это дверь в музей. Они стояли совершенно обнаженные в узком проходе, а любой зритель перформанса должен был протиснуться между ними.
В « Отношениях в пространстве » обнаженная пара демонстрировала свободные отношения путем физического терзания друг друга на глазах у зрителей.
После 12 лет натянутых отношений, в 1988, когда за плечами у них было множество знаковых перформансов-коллабораций, несколько лет жизни в дороге в небольшом вэне, измены и обиды, Улай и Марина решили расстаться. Они отправились в духовное путешествие вдоль Великой китайской стены — их последний совместный перформанс. Марина шла из одного конца стены, Улай — из другого. Идя из противоположных сторон, они встретились в центре стены, чтобы попрощаться друг с другом.
Марина Абрамович и Улай. Великая китайская стена. 1988 (athinorama.gr)
После тяжелого разрыва с Улаем, Марина создала театральную постановку « Великая китайская стена » (1998). « Мне было так больно, что единственным выходом справиться с этой болью, было представить её на сцене » , — рассказала Абрамович в интервью Dazed . Позже в своем манифесте Марина заявляет: « Художник должен избегать любовных отношений с другими художниками. »
1997 год — перформанс Марины « Балканское Барокко » , посвященный жертвам войны в Югославии, во время которого она по шесть часов в день перемывала груду окровавленных коровьих костей. Позже за него ей присуждают « Золотого льва » 47-й Венецианской биеннале.
Марина Абрамович. Балканское барокко. 1997 (telegraph.co.uk)
В 2005 году Абрамович воссоздала семь известных перформансов других акционистов, немного изменив их. « Семь легких пьес » Марина представила в Музее Гуггенхайма.
В 2010 году Абрамович представляет миру « В присутствии художника » , масштабную ретроспективу, состоящую из её старых работ, коллабораций с Улаем и одного нового перформанса, несущего тоже название, что и вся ретроспектива. В ретроспективе были представлены лишь те работы, в которых присутствует сам художник, таково было решение Абрамович. Легендарный перформанс « В присутствии художника » длился 736 часов и 30 минут. Во время него в центре одного из залов нью-йоркского MoMA стояли два стула и стол, на одном сидела Марина, на втором — любой желающий зритель. Позже стол исчез, и вместе с ним окончательно исчез барьер между художником и зрителем. За весь перформанс в глаза Марине успели посмотреть 1545 человек, среди которых был Улай, Клаус Бизенбах, куратор выставки и бывший муж Абрамович, Джеймс Франко, Бьорк, Алан Рикман и Лу Рид. Пожалуй, самым ярким моментом перфоманса стала встреча Марины с Улаем. И хоть перед самим перформансом бывшие возлюбленные встретились дома у Марины, что было запечатлено в документальном фильме с тем же названием (2012), именно там, сидя друг напротив друга, на глазах у тысячи людей, не произнося ни слова, они сказали друг другу все.
Марина Абрамович и Улай. The Artist is Present, MoMA, Нью-Йорк. 2010 (news.artnet.com)
Сейчас Марина общается со всеми именитыми людьми мира, о ней поет Фрэнк Оушен, Джей Зи создает с ней совместный перформанс, а состояние Абрамович позволило бы ей закончить карьеру уже сотню раз. Однако самопровозглашенная «бабушка перформанса» никуда уходить не спешит, а кажется, наоборот, только начинает. Живая легенда, Марина Абрамович, совсем недавно сообщила The Times, что планирует большое шоу в Королевской Академии художеств. Во время перформанса разряд в 1 миллион вольт ударит Абрамович. Идея перформанса состоит в том, что столь мощный разряд пройдет через кончики пальцев Марины, она направит его энергию на стоящую в метре от нее свечу и потушит её. Риск — неотъемлемая часть творчества Абрамович, и она собирается в очередной раз шокировать весь мир своей смелостью и преданностью искусству.
Родившись слишком рано, и опережая свое поколение на много лет, Абрамович развивалась вместе с жанром перформанса, и представить, как бы выглядело современное искусство, не будь в нем Марины, страшно.
Жизнь Марины Абрамович как непрекращающийся перформанс
Воспоминания и размышления Марины Абрамович, одной из выдающихся художниц современности, увлекательны и читаются как авантюрный роман
Марина Абрамович во время знаменитого перформанса «Ритм 0». Неаполь, 1974 г. Фото: Marina Abramovic Institute
Биография художника — это во многом, и даже прежде всего, его работы. Достаточно вспомнить некоторые шокирующие перформансы Марины Абрамович, в том числе совместные с Улаем (Франком Уве Лайсипеном), — документацию многих из них видели посетители ее московской выставки 2011 года в «Гараже». В 1997-м Абрамович, уже отдельно от Улая, наградили «Золотым львом» Венецианской биеннале за перформанс «Балканское барокко», метафорически говоривший о кровавом распаде Югославии. Она ставила спектакли, снимала фильмы, стала героиней и актрисой знаменитой постановки Роберта Уилсона «Жизнь и смерть Марины Абрамович» — замечательной попытки показать трагические истории художницы в комическом свете. Абрамович основала Институт сравнительного изучения искусства и психологии и перформативных практик. Творческий путь ее продолжается более 50 лет и не обнаруживает признаков завершения.
Автобиография, увидевшая свет три года назад на английском и теперь появившаяся в русском переводе, помогает понять психоаналитическую предысторию и характер творчества художницы. Абрамович родилась в семье, принадлежавшей к югославской социалистической номенклатуре. Отец ее был большим чином в президентской гвардии, мать возглавляла Музей революции и искусства, представляла СФРЮ в ЮНЕСКО. Жизнь Марины в восьмикомнатной квартире разительно отличалась от быта обыкновенных жильцов блочных домов. Она с детства осознала лицемерие пропаганды: равенство провозглашалось, но не обеспечивалось. Вероятно, это вызвало желание как бы компенсировать незаслуженные привилегии детства добровольными неудобствами зрелости.
В ранние годы Марину часто наказывали мать и тетка; за незначительные провинности ее запирали в кладовку («плакар»). С переходного возраста она страдала сильнейшими мигренями, которые вынуждали ее оставаться недвижимой. Эти обстоятельства повлияли на специфику ее перформансов, основанных на перенесении физической боли и неудобств. До шести лет девочка жила у бабушки, только потом соединилась с родителями и тяжело привыкала к новому дому. Она прожила с деспотичной матерью чуть ли не до 30 лет, последние пять будучи замужем, причем мать настояла на раздельном проживании молодой пары и обязательном возвращении дочери домой к десяти часам вечера.
Многолетнее пребывание Марины в чуждом и даже враждебном пространстве повлияло на ряд ее художественных решений. Она прямо говорит о том, что ее единственной свободой была свобода выражения. Родители Абрамович жили в состоянии постоянной междоусобной войны и в 1964-м расстались. С детства Марина находилась в центре бесконечных скандалов, и скандальность стала непременным условием ее акций. Кроме того, отец был склонен к театральности и нередко прибегал к демонстративным жестам вроде разбивания бокалов на кухне или бросания партбилета в толпу протестующих. Наконец, сама общественная жизнь в авторитарной Югославии имела характер непрекращающегося перформанса: во главе страны находился вождь — маршал Иосип Броз Тито, буквально гипнотизировавший подданных, а социалистический уклад почти сам собой порождал довольно странные ритуалы. Позже Абрамович с неподдельным интересом погружалась в изучение жизни австралийских аборигенов и тибетских монахов. Представители первобытных культур, казалось, всю свою повседневность сделали нескончаемым перформансом, а религиозные тибетцы превращали человеческий организм (но не личность!) в предмет искусства.
Абрамович М. Пройти сквозь стены / Пер. с англ. К. Ганюшиной. М.: АСТ, 2019. 344 с.
Первый перформанс Марины был вполне житейским. Подростком она очень переживала из-за крупного носа и однажды решила кружиться возле родительской кровати до тех пор, пока не упадет и не ударится носом о ее острый край. После чего хирургам предстояло бы сделать девочке новый нос — такой, как на фотографии Брижит Бардо, заранее положенной в карман одежды. Здесь уже угадываются очертания будущих перформансов Абрамович.
Художница вспоминает еще два случая, повлиявших на ее творческую манеру. Приятель отца художник Филипович однажды вылил на холст клей, краску, песок, бензин и поджег со словами: «Это закат». Обгоревшие остатки краски и песка скоро осыпались, и от картины заката осталась лишь кучка пепла. Тогда она решила, что процесс в искусстве ей важнее результата. А однажды Марину поразила дюжина военных самолетов, оставивших белые следы в небе. Она поняла, что искусство можно делать из чего угодно: огня, воды, тела…
Автобиография позволяет проследить основные этапы творчества Абрамович. Студенческие ее дебюты совпали с антибуржуазными протестами 1968-го, которые докатились и до Белграда. Любимым ее фильмом была «Теорема» Пьера Паоло Пазолини; агрессивный акционизм, а не более прихотливый концептуализм казался ей единственной формой выражения протеста в искусстве. А когда началась их совместная жизнь с Улаем, то они сознательно разрушали свой быт, подолгу жили на колесах — в автомобиле вместо дома.
Это был второй ее этап — содружество с Улаем. Образ жизни был богемным: сквоты в Амстердаме, конопляные фермы в Тоскане, шалаши в австралийской пустыне и на атоллах Микронезии. Совместные их перформансы характеризует сосредоточенность на внутреннем, физиологическом и психическом, мире их персон — Мужчины и Женщины. Этот этап заканчивается кризисом их любовных отношений и эпилогом с хождением навстречу друг другу по Великой Китайской стене (1988). В этом перформансе, задуманном как «событие для двоих», поневоле участвовали дипломаты и правительства двух стран (КНР и Нидерландов), многочисленные военные и гражданские лица.
Случившееся в Китае вовлечение в перформанс посторонних людей знаменует начало третьего этапа. Абрамович делает свои проекты все более социально и политически заостренными — снимает кино о криминальных шахтерских поселках в Амазонии и создает то самое «Балканское барокко». Примерно тогда Марину настигает признание интеллектуальной элиты Запада, имя ее становится модным брендом.
Начинается четвертый этап, где художница балансирует на грани между кэмпом и китчем, если воспользоваться терминологией ее подруги Сьюзен Сонтаг. Проекты Абрамович превращаются в подлинную мегаломанию. Например, в рамках выставки «В присутствии художника» в Нью-Йорке (ее посетило 850 тыс. зрителей) она за два месяца успевает установить личный визуальный контакт с 1,5 тыс. человек. Ее партнерами выступают певица Леди Гага и модный дом Givenchy.
В акциях 1970-х Абрамович стремилась стать зеркалом аудитории, вынести на сцену страхи публики — боязнь страдания и смерти. Она сравнивала себя и зрителей с Колумбом и моряками-каторжниками, а свои выступления — с их последним ужином на Канарских островах на пути к неизведанному. Подобно Колумбу, Марина Абрамович открыла свою Америку, но что она открывает последние 20 лет — сформулировать несколько сложнее.
ГероиниМарина Абрамович: Рок-звезда современного искусства
«Страдание не делает тебя слабым»
Завтра исполняется 70 лет Марине Абрамович — одному из самых влиятельных людей в современном искусстве, которая стала живым классиком задолго до того, как её начали называть «бабушкой перформанса». Уже более сорока лет Абрамович исследует пределы своих физических и психических возможностей — говоря о ней, легко удариться в пафос и слепое обожание. Но зная чуть больше о её жизни, нетрудно понять, что за смелыми и часто шокирующими перформансами стоит живая женщина из плоти и крови, которая прошла огромный путь от неуверенного в себе югославского подростка до мудрого взрослого человека, наконец нашедшего гармонию с собой.
«Знаете, что интересно? Сначала все сорок лет думают, что ты ненормальная, что тебя лечить надо, а потом ты получаешь признание. Надо потратить очень много времени, чтобы тебя начали воспринимать всерьёз», — с улыбкой говорила Абрамович перед открытием своей эпохальной ретроспективы в МоМА. Все, кто лично общался с художницей, отмечают, как легко и приятно ощущали себя в её компании: трудно поверить, что человек, так жёстко обращающийся со своим телом и разумом, может оказаться таким весёлым и лёгким в разговоре. Если до фильма «В присутствии художника» Абрамович была просто очень известной, то теперь она — рок-звезда перформанса, буквально живая икона, которая вызывает уважение даже у людей, далёких от современного искусства. Художница охотно называет себя «бабушкой перформанса» и признаётся, что статус знаменитости ей нравится — ведь всё, что когда-либо делала Абрамович, было основано на энергетическом обмене с публикой, без которой невозможен перформанс, а широкое признание — знак, что вся её работа была не зря.
Детство Марины Абрамович трудно назвать обычным: её родители, Войо и Даница, — югославские партизаны, которые познакомились на войне и после её окончания стали национальными героями. Быт семьи Абрамович, имевшей большую квартиру, знаменитых друзей, почётные должности и привилегии от государства, был не похож на жизнь других югославских семей. Несмотря на внешнее благополучие Марина постоянно чувствовала себя одинокой: суровая мать, руководившая Музеем революции, так боялась избаловать детей, что никогда их не обнимала, и даже после развода поддерживала в доме привычные армейские порядки. При этом Даница сама интересовалась искусством и поддержала желание дочери им заниматься, но в её представлениях творчество абсурдным образом уживалось с тотальным родительским контролем.
«Мне не разрешали выходить из дома после десяти часов вечера до 29 лет, — рассказывает Абрамович. — Все перформансы в Югославии я совершала до десяти часов вечера, потому что в это время должна была быть дома. Это было абсолютное безумие, но все мои порезы, хлестания, поджигания, которые могли лишить меня жизни, — всё делалось до десяти вечера». Её воспитание — странный коктейль из коммунизма, которому были верны родители, христианства и балканской культуры, о которых девочка имела представление благодаря набожной и очень любящей бабушке. Это отразилось в автобиографическом перформансе «Губы Томаса», исполненном в 1975 году и повторённом в 2002-м, — Абрамович съедала перед публикой килограмм мёда, выпивала литр вина, разбивала бутылку, вырезала у себя на животе пятиконечную звезду, а потом ложилась на ледяной крест.
← Перформанс «Ритм 0»
Самый первый перформанс Абрамович, «Ритм 10», был вдохновлён русской тюремной игрой с ножом. Художница по очереди брала один из двадцати лежащих перед ней ножей и быстро втыкала в пространство между пальцами, меняя нож после каждого пореза, а затем начинала всё заново, делая порезы в тех же местах, где запнулась в прошлый раз, — перформанс посвящён ошибкам, которые повторяются снова и снова. Тогда художница убедилась в том, что ей не нужны никакие инструменты, кроме собственного тела, а необыкновенный контакт, который устанавливается между художником и смотрящей на него публикой здесь и сейчас — это самый честный диалог, который только можно представить.
«Перед глазами аудитории я не боюсь чувствовать себя старой, толстой, уродливой, я спокойно могу раздеться — потому что значение имеет только тело как инструмент, только концепция перформанса», — объясняет Абрамович. Дома, на красной дорожке или в постели с мужчиной она может чувствовать себя некрасивой и неуклюжей, стесняться своего носа или груди, но это не имеет ничего общего с наготой во время выступления.
В процессе создания своего искусства Абрамович была необыкновенно стойкой, но порезы, которые она наносила себе во время перформативного транса, доставались «земной», не такой бесстрашной Марине. Некоторые акции оказывались для неё самой не менее шокирующими, чем для публики: Абрамович рассказывала, что после печально знаменитого перформанса «Ритм 0» она пришла домой совершенно опустошённой и нашла у себя прядь седых волос. Но после, залечив порезы и обдумав произошедшее, Абрамович продолжила стоически испытывать себя на прочность. Ей нетрудно установить контакт с аудиторией, просто стоя на сцене и разговаривая с толпой (как, например, в коротком выступлении TED), но как художнику ей нужен особый, глубокий диалог со зрителями: для Абрамович перформанс — это ритуал, в котором тело, принимающее определённую позу или совершающее последовательность действий, рассказывает о смерти, доверии, очищении, покое и силе духа. Художница объясняет, что во время перформанса превращается в другого человека, который подпитывается энергией публики и воспринимает боль совсем не так, как в обычной жизни.
Она голодала, била себя плетью, с разбегу врезалась в стену, но на самом деле никогда не тяготела к саморазрушению — Абрамович иронизирует над тем, что никогда не была «богемной» художницей, не испытывала проблем с наркотиками или алкоголем, да и сейчас живёт очень просто и даже скучно. Тело для Абрамович всегда было «отправной точкой в духовном развитии» — инструментом, который необходим для эзотерического исследования человеческих возможностей. Выбрав собственное тело главным субъектом и медиа, Абрамович вывела жанр перформанса на новый уровень: глядя на то, как Марина подвергает себя различным испытаниям и видя её обнажённое тело, кровь и слёзы, зритель прикасается (иногда буквально) к таким сложным темам, как личные границы, принятие и доверие, моральная и физическая стойкость, хрупкость жизни и неизбежность смерти.
↑ Перформанс «Ритм 5»
Принцип, которому Абрамович следовала всю жизнь — доводить всё до предела, до самого конца, будь то рискованный перформанс или бурный роман. Через три минуты после начала перформанса «Ритм 4» с сильным потоком воздуха, направленным ей в лицо, Абрамович упала в обморок, в «Ритме 5» зрители вытащили художницу из огненного контура в виде звезды, так как она потеряла сознание из-за недостатка кислорода. Марина всегда была безжалостна к своей плоти и часто выступала обнажённой, но во время одного из самых интенсивных и рискованных своих перформансов была полностью одета, почти не двигалась и не испытывала боли — по крайней мере, физической. Речь об «Энергии покоя» — четырёх бесконечных минутах, в течение которых сама художница держит лук, а её возлюбленный Улай — стрелу, направленную ей в сердце.
С Улаем Марина познакомилась в Амстердаме в 1976 году, и двенадцать лет они были неразлучны — оба описывают свой союз как полное слияние, бесконечное доверие и растворение друг в друге, одни мысли и одно искусство на двоих. Благодаря своей симбиотической связи Абрамович и Улай создали серию пронзительных перформансов об отношениях: они кричали что есть мочи, с разбегу врезались друг в друга, проверяя, могут ли их тела слиться в одно, испытывали своё терпение, сидя неподвижно со связанными волосами, и буквально дышали друг другом, пока кислород не закончился. Своё расставание после двенадцати лет интенсивных и непростых отношений художники тоже превратили в перформанс — торжественный и печальный ритуал: Марина и Улай отправились в путь с противоположных концов Великой Китайской стены и прошли по две с половиной тысячи километров, прежде чем встретиться посередине, обняться и разойтись.
В этих отношениях было много мучительного. Пока художники-сверхлюди создавали свои мощные перформансы, художники — обычные мужчина и женщина ругались, надоедали друг другу, страдали от нехватки личного пространства, денег и ревности. Хотя после расставания Улай и Марина не раз виделись, а их «воссоединение» стало одним из самых ярких моментов выставки «В присутствии художника», отношения бывших любовников сейчас совсем не так возвышенны, как задумка их идеального прощания на Великой Китайской стене: недавно Улай отсудил у Абрамович двести пятьдесят тысяч евро, обвинив её в незаконном использовании их общих работ.
Художница не распространяется об интимных подробностях их совместной жизни, но по некоторым ремаркам понятно, что Улай контролировал все денежные и организационные вопросы, оставляя спутницу «на хозяйстве»: пока Улай договаривался с галеристами, Марина вязала свитера на продажу, чтобы художники не голодали. Сама Абрамович говорит, что несколько лет была абсолютно счастлива, но со временем отношения становились всё сложнее: то, что в начале воспринималось как абсолютное взаимопонимание и общее мировоззрение, превратилось в мучительную созависимость, от которой страдали оба. Перформанс с Великой Китайской стеной задумывался как свадебная церемония, но за несколько лет подготовки художники решили, что им пора разойтись, а не жениться. К началу путешествия Абрамович узнала, что их переводчица-китаянка беременна от Улая.
← «Манифест жизни художника»
Боль от предательства вернула художницу в нелюбимое ею состояние «обычной женщины» — она чувствовала себя слабой и опустошённой, «уродливой, жирной и нежеланной». Но если Марина — обычный человек была растеряна и печальна, то художница внутри неё стала ещё сильнее. «Если мне так плохо, надо заняться чем-то таким, что мне наиболее отвратительно», — сказала себе Абрамович и решила попробовать себя в театре, который всегда презирала за фальшь и подчинённость канонам. Отношения с Улаем, а также с Нешой Париповичем и Паоло Каневари, её мужьями, стали уроком, который Марина ёмко и иронично отразила в своём «Манифесте жизни художника» — своде правил, которые Абрамович советует соблюдать, если вы занимаетесь искусством всерьёз. Раздел «Отношение художника к любви» состоит из трёх пунктов:
1. Художник не должен влюбляться в другого художника.
2. Художник не должен влюбляться в другого художника.
3. Художник не должен влюбляться в другого художника.
Когда пользователи Reddit спросили у Абрамович, почему это так, она ответила: «Я делала это три раза в своей жизни, и каждый раз всё заканчивалось моим разбитым сердцем. Я сужу по собственному опыту. Это очень конкурентная ситуация, которую трудно описать в двух словах. И это предмет для долгого разговора. Лучше взглянуть на художников, живших вместе (и в прошлом, и сейчас), и понять, насколько трагично всё происходило у них».
Одним из самых тяжёлых перформансов Абрамович стал «Дом c видом на океан» — художница провела двенадцать дней без еды на трёх платформах-«комнатах», за которыми постоянно могли наблюдать зрители. После болезни, вызванной истощением, Абрамович решила на время сменить род занятий. Так появился фильм «Балканский эротический эпос» — художественное исследование и воспроизведение традиционных ритуалов, в которых участвуют женские и мужские половые органы. Например, ритуал «отпугивания» дождя: когда ливень не прекращался несколько дней, балканские женщины выбегали в поле и поднимали юбки, демонстрируя небесам гениталии. «Напугать богов вагиной — как они только додумались до этого?», — смеётся Абрамович. Балканская культура важна для неё, но Марина давно считает себя человеком без родины: на вопрос, откуда она, художница обычно отвечает, что такой страны больше нет. Абрамович одинаково интересны ритуалы черногорцев, австралийских аборигенов, индейцев, бразильских медиумов — её эзотерическим поискам посвящён красивый документальный фильм «На перепутье: Марина Абрамович и Бразилия».
↑ Перформанс «Балканское барокко»
Хотя многие работы Абрамович связаны с наготой, телесностью и отношениями, она отказывается называть своё искусство «женским» или «феминистским». Она считает, что всё это — ярлыки, которые обесценивают работу художника. Тем не менее и в своих перформансах, и в интервью Абрамович говорит о силе женщин: в «Балканском барокко» художница примеряет роль плакальщицы, отмывая огромную груду костей от крови и остатков мяса, в 2012-м выступает перед аудиторией из трёх тысяч женщин и отмечает необыкновенную энергетическую связь и ощущение сестринства. «Я никогда не хотела иметь мужское тело, — рассказала Абрамович в одном из интервью. — Мне кажется, что женщины в любом случае сильнее. Сама способность женщины давать жизнь делает её сверхчеловеком, а остальное не важно». Сама художница осознанно отказалась от материнства: недавно она призналась, что сделала три аборта, потому что рождение ребёнка стало бы «катастрофой» для её работы. Абрамович говорит, что сейчас она рада своему одиночеству и свободе, но иногда в её словах проскальзывает горечь: «О, не беспокойтесь, мои мужья уходят, мои друзья уходят, они не могут с этим справиться, не выдерживают интенсивности. Меня слишком много для кого угодно, это невыносимо».
Пожалуй, самое удивительное в Марине Абрамович — то, как невероятная сила в ней уживается с человечностью, мягкостью и уязвимостью. В интервью она рассказывает о том, как начала ходить к психоаналитику, как в детстве хотела сломать себе нос, чтобы заставить родителей оплатить пластическую операцию (и в итоге получить нос как у Бриджит Бардо), как у неё трясутся коленки перед важными мероприятиями («Если я не нервничаю, то начинаю нервничать, что не нервничаю»).
Она соглашается прикрепить себе на голову электроды, если это поможет учёным узнать больше о природе перформанса, и считает себя суеверной — Абрамович болеет только в красной пижаме и на красных простынях, потому что верит, что этот цвет восстанавливает жизненную силу. Она общается с кумирами миллениалов, Джеймсом Франко и Леди Гагой, обожает дорогую одежду и поддерживает многолетнюю дружбу с Рикардо Тиши, снимается в кампаниях Givenchy и клипах Antony & The Johnsons, с сотой попытки рассказывает шутку о художниках, которые вкручивают лампочку, считает себя некрасивой и смеётся над матерью, которая вырывала из каталогов выставок Марины все обнажённые фотографии, «чтобы было не стыдно показывать соседям». Она плачет — и тогда, на Великой Китайской стене, и во время своей ретроспективы в МоМА, когда бывший возлюбленный приходит, чтобы посмотреть ей в глаза. «Страдание не делает тебя слабым. Когда приходит беда, когда ты сталкиваешься с трудностями — это хороший материал, — говорит Абрамович. — И если ты выживешь после всего этого, твоё искусство станет только лучше». И добавляет: «В обычной жизни я много шучу, потому что внутри меня столько драмы. Если я не буду смешной, я умру».
Читайте далее:
